Замарайка - Страница 43

— Еся-мэ-та-аа-а-а! — закричал Хосейка, потеряв из виду бегущего товарища с ружьем. — Где песе-ец?

— Скорей, Хосейка! — долетел призывный крик толстяка.

Вышедшая из-под снега тундра, моховые кочки и бугры были перерыты во всех направлениях бесчисленными ходами пеструшек.

Мальчик то и дело спотыкался и проваливался. Ему приходилось осмотрительно выбирать дорогу, чтобы не сломать себе ногу. «Много пеструшек — всегда к большой зимней охоте, — радостно подумал Хосейка, вспоминая слова старого охотника Викулы Салиндера. — За пеструшкой песец бежит. Будет в тундре много песцов, будет у охотников праздник. Знай не ленись, ставь капканы. Покажу Нярвей, какой я охотник. Капкан у меня есть, поставлю его. Поймаю песцов! Скорей бы наступала зима!»

Мальчик остановился. Неторопливо оборвал несколько клейких листочков на маленькой березке. Не скоро можно отыскать березку в густой траве. Но ему помог случай: он зацепился ногой за корявый сук. В тундре березка не пошла в рост, а распласталась по земле, чтобы меньше обдували ее холодные ветры и сек колючий снег. Обрадовались круглые листочки теплому и ласковому солнцу. Сразу проклюнулись из маленькой почки, развернулись, стали набирать силу. Летом лучше, чем зимой! Почему он вдруг захотел, чтобы снова вернулась зима? Только летом тундра такая красивая. Даже ветер прибегает другой, пахучий и сладкий. Всюду, куда ни глянешь, на моховых кочках, буграх — цветы. На тонких ножках желтые маки, красные букеты камнеломок выглядывают из травы, а рядом с ними целые поляны белых ромашек.

А зимой этого не увидишь. Ровное поле. Снег и снег без конца и края. Снег задавит траву, цветы, кусты и деревца. Острые заструги будут встречать пронизывающий ветер с поземкой и метелями. Вспомнил, как долго темными ночами он с матерью ждал появления солнца, тоскливо, без надежды смотрел на черное небо. Костер не согревал в чуме в месяцы Малой Темноты и Большой Темноты, а также и в Орлиный месяц. Холодно было под заячьим одеялом и тяжелыми оленьими шкурами.

— Хорошо летом! — сказал твердо Хосейка и от радости захлопал в ладоши.

Громкие хлопки напугали куропатку. Она вспорхнула из-за бугра, уже наполовину вылинявшая, в рыжих пестринах. Немного пролетела и ткнулась носом в траву.

— Не обманывай! — закричал Хосейка и еще раз хлопнул ладонями. — Я не стрелял в тебя. Можешь не уводить меня от гнезда. Я не трону твоих птенцов!

Хосейка дошел до бугра. Серенькие цыплята, как шарики, быстро раскатились по траве, испуганно попискивая.

— Шесть цыплят высидела! — радостно заулыбался Хосейка. Он остановился. На моховой подушке белели ватные головки пушеницы, как маленькие пушистые хвостики зайцев. Он снова улыбнулся. Вспомнил знакомые стихи про охоту.

Я поставил сто капканов
Тихой утренней порошей,
А сегодня день удачи,
Много я добыл сегодня,
В сотом даже чернобурка,
Сто капканов — это да!

— Эге-гей, Хосейка! — донесся глухой голос Есямэты. Он вдруг показался на бугре, а потом снова пропал за кустами.

— В сотом даже чернобурка, — Хосейка машинально повторил про себя последнюю строчку. Почему он забыл о Замарайке? Лисенок от черной лисицы. Надо скорей догнать толстяка. Есямэта решил обмануть его. Придумал сказку про песца. Все понятно: Есямэта выследил глупого Замарайку. Хочет его убить!

Хосейка оглянулся назад, но не увидел Лапы. Он еще больше разозлился. Плохо, когда собака не слушается хозяина. Ее надо наказать. Придется выдрать ремнем. Занялась ловлей пеструшек. Не ищет следы. Прибежит к нему, объевшись рыжими зверьками. Будет облизываться и жадно лакать воду. Он громко засвистел, стараясь скорей подозвать к себе лайку.

Как ни быстро бежал мальчик, он ко всему приглядывался, все замечал. Нашел рассыпанные черные катышки: проходили олени. Щипали ягель, лакомились листьями березок. На бугре ему попались пестрые перья куропатки. Их переметал по траве ветер. Не убереглась куропатка, досталась песцу или белой сове.

«Шесть цыплят остались одни! — подумал невольно Хосейка. — Наверное, куропатка тоже хотела увести подальше от своего гнезда!»

Остановился мальчик. По-прежнему не было слышно Лапы. Ни разу она еще не подавала голос, не заявила, что отыскала след зверя. Хосейка громко засвистел в два пальца. Раскатистое эхо повторилось за дальними буграми, пока не заглохло в моховых кочках.

Неожиданно между кустами мелькнула круглая голова зверька с черными ушками.

— Песец! — одними губами прошептал Хосейка, не в силах поверить, что на него выбежал зверек. Он не мог сдвинуться с места. Руки от волнения вспотели. Сердце глухо стучало.

Шуба на песце успела порыжеть на солнце. Грудь, лапы и хвост были вымазаны илом и грязью. Убегая, зверек старался не выпускать из виду мальчика, следя за всеми его действиями.

Отбежав к кусту, песец сел на облезлый хвост, загнанно и тяжело дыша. С мокрой шубы в зеленых нитках водорослей стекала вода. Но у зверька не было сил отряхнуться.

Хосейка сразу заметил, что песец припадал на левую ногу, хромал. А когда зверек сел, он рассмотрел, что правая лапа у него отрублена по колено. Он осторожно держал ее перед собой на весу, больной и жалкий.

— Ты инвалид! — громко сказал Хосейка, проникаясь жалостью к больному и несчастному зверьку. — Моя Лапа тоже инвалид. На правую ногу хромает. Сейчас плохо бегает. Олешка ей теперь не завернуть!