Замарайка - Страница 40

Лапа негромко лаяла и хотела о многом рассказать своему хозяину. Она постоянно прихватывала свежие запахи зверей и птиц. Беспокойно рыскала по следам и бродкам. Но Хосейка не думал охотиться и не обращал внимания на собаку. Доходил до ручья и останавливался. Садился на нагретый солнцем камень, принимался мучительно думать. На лбу сбегались линейками морщины. Их было много, как в тетрадке по письму. Черная лайка была недовольна таким поведением охотника. Она обиженно лаяла и скулила. Разозлившись, убегала. Одна охотилась на ржанок и куропаток.

Иногда к камню, на котором сидел Хосейка, подплывали большие хариусы. Торчащие из воды их красные плавники, как паруса, гнулись под порывами налетающего ветра. Рыбы останавливались под теневой стороной ручья и терпеливо ждали добычу — пролетающих комаров.

Но Хосейку не радовал подход рыбьей стаи. Он не доставал из кармана палочку с леской и крючком. Не выдергивал из головы волосы, чтобы сделать уловистую обманку.

Он знал, что стоит ему забросить крючок на длинной леске с хвостиком волос, как хариус синей молнией вылетит из воды и схватит обманку.

Хосейке было не до рыбы. Он давно забыл, что еще недавно собирался доказать ребятам, какой он рыбак. Хотел всех одарить муксунами и жирными нельмами.

Однажды у ручья к Хосейке пришло решение. Он быстро поднялся с красного камня и размашисто зашагал к стойбищу.

Лапа бросилась наперерез хозяину. Прыгнула на грудь, лизнула. Она волновалась и нетерпеливо звала его за собой.

— Отстань, Лапа! — Хосейка отстранил рукой собаку.

Но черная лайка схватила его зубами за полу малицы, старалась задержать, не давала свернуть на тропу.

— Я кому сказал! — Хосейка замахнулся, чтобы напугать собаку.

Лапа испуганно отскочила. Села на траву, принялась громко лаять.

Но Хосейка не обратил внимания на лайку. У него было дело куда поважнее. Надо было торопиться. Он уверенно шагал к чуму Сероко. С закрытыми глазами в дождь, в пургу отыскал бы он в стойбище каждый чум, каждый дом с острой крышей.

Чум Сероко стоял около двух раскатанных камней. За ним возвышался потемневший сруб. После постройки дома семья оленевода должна была переселиться.

Чум обступали грузовые нарты. На них были сложены зимние вещи отца, матери, пятерых сестренок Сероко. Малицы, гуси, паницы, тобоки, запасные нюки для чума, шесты, котлы, капканы, пасти, самоловы. Весь запас дроби и пороха.

Перед чумом порывистый ветер переметал ворох птичьих перьев.

«Много птичьей шерсти надергал Сероко, — подумал Хосейка. — Сероко приносил в чум не только одних куропаток. Недавно бил гусей и уток!»

Хосейка заторопился, подошел к чуму, ударил ладошкой по тугому нюку.

— Эй, Сероко!

В щелку между двумя шкурами выглянула младшая сестра Сероко — Аня. В руке она держала гусиное крыло, которым подметала латы.

За девочкой высунулись еще четыре черноглазые головки с косичками.

— Где Сероко?

— За охотой убежал! — хором прокричали все пять девочек. Как по команде, они вдруг прыснули и начали громко смеяться и взвизгивать.

— Куда он пошел?

Сестры спрятались в чуме и больше не выглядывали, занятые своими делами.

Хосейка принялся изо всей силы барабанить по гулким шкурам кулаками. Снова первой показалась Аня, а за ней просунули свои любопытные головки все сестры.

— Не мешай нам.

— Куда пошел Сероко? Он взял с собой ружье?

— Хосейка, ты умеешь отгадывать загадки? — Аня хитро улыбнулась. Двух передних зубов у нее не было, и она немного шепелявила. — Отгадаешь — скажу. Думай скорей. У травянистой кочки семь отверстий. Что это?

Хосейка знал отгадку. Но игра требовала неторопливости. В этом была вся прелесть. Надо было делать вид, что он искал ответ, думал, соображал.

— Не знаешь, не знаешь! — хором подхватили девочки и развеселились. Они высыпали из чума и начали радостно прыгать вокруг Хосейки.

— Глаза?

— Почему у глаз семь отверстий? — залилась в смехе Аня, показывая на Хосейку пальцем.

— Рот и уши?

— Нет, нет! — громко кричали сестры, перебивая друг друга. Прыгали от радости.

— Голова?

— Угадал! — протянула разочарованно Аня. Ей стало жалко, что игра должна закончиться.

— Угадал! Хосейка! — закричала, пробегая мимо мальчика, маленькая девочка в расшитой ягушке. — Сквозь землю пролез, русскую шапку надел. Знаешь, кто это?

— Морошка?

— Нет, нет! — девочки прыгали и весело смеялись, хлопая себя руками по бокам.

— А мою, мою, Хосейка, угадай загадку! — третьеклассница Падернэ дернула за руку готовую заплакать сестренку. — В небо уйти хотел, на землю упал. Не знаешь, не знаешь!

— На конце холма чернеет уголек! — требовательно закричала Салейка с красными ленточками в косичках.

Хосейка заткнул уши пальцами, замотал головой.

Ябтане была храбрее сестер. Она подбежала к Хосейке и заколотила маленькими кулачками по его спине.

Крылья есть — не летаю.
Ноги есть — не хожу.
В небо не смотрю.
Звезд не считаю.
От людей убегаю.

— Ты убьешь меня, Ябтане! Убьешь!

— Отвечай скорей, отвечай! — Ябтане добросовестно работала кулаками, как будто забивала гвозди. — Отвечай!

— Аня, куда ушел Сероко?

— Скажу. Отгадай загадки.

Хосейка наморщил лоб, задумался:

— Крылья есть — не летаю? Интересно, что это может быть? Олешек? Рыжая росомаха? Наверное, рыба?